Фото: Никита Чунтомов

Конкурс на лучший номер современной хореографии присутствовал на «Арабеске» с самого начала, но воспринимался лишь небольшим эпизодом состязания. Пристальное внимание к балетмейстерам сегодняшнего дня постепенно привело к тому, что появился «конкурс в конкурсе», с некоторых пор в нем участвуют не только постановщики, но и исполнители и за прошедшие годы с ним произошли интересные метаморфозы. Когда-то номера для «Арабеска» ставили самые известные и именитые российские (и не только) хореографы, руководители крупных балетных компаний и театров, в том числе члены жюри. Но мы ждали, когда новое поколение современной хореографии страны подхватит эстафету мэтров. Это случилось, и впоследствии «Арабеск» каждый раз представлял новые имена и скорее показывал панораму будущего отечественной хореографии. Так же, как и в исполнительском турнире, где победители только потом становились звездами российского балета.

Турнир этого года, на мой взгляд, вряд ли возможно причислить к самым ярким и успешным в истории. Вот почему, в силу каких тенденций и особенностей. Во-первых, мы увидели больше интересных современных танцовщиков, чем хореографов. А во-вторых и в главных, состязание сочинителей танца невероятно помолодело. 20-летние неофиты, студенты и пробующие себя в качестве авторов танцовщики смело именуют себя хореографами, даже если выставляют на суд авторитетного жюри немудреные танцевальные импровизации, едва ли не первые в жизни опусы. Смелость, как известно, города берет, но отнюдь не все и не всегда. 

Удивительно, но штампы и клише, обычно не присущие молодому поколению, вдруг заявили о себе в полный голос. Почти все номера начинались совершенно однотипно: застывшей позой на темной сцене, в конусообразном луче верхнего света, и так же заканчивались. На протяжении целого дня (утренний и вечерний показы 27 апреля) казалось, что мы смотрим нескончаемый спектакль из множества микро-серий. Излюбленный музыкальный стиль — все тот же минимализм, рулит Филип Гласс и его бледные эпигоны, хотя встречаются и другие композиторы, среди коих в особом почете, что не новость, — Бах и Вивальди. Что волнует сегодняшних сочинителей танца иногда оставалось полной тайной! Скудный набор движений, не связанных единой мыслью, не говоря уже о драматургическом развитии, о сложной композиции; удобоваримый ритмический рисунок и т.д., и т.п.

Обнаружилось несколько попыток работы с образами мировой литературы и мифологии. Классический балет пригодился как матрица для пластических трансформаций, в паре случаев конкурсанты пытались заново сочинить нечто на музыку «Лебедя» Сен-Санса. Иногда возникали намеки на актуальность идей и тем: суицидальные аллюзии, тема пандемийного затворничества, антивоенные настроения, драматизм личностных, прежде всего гендерных отношений. 

Что можно сказать точно: в современной хореографии сегодня практически отсутствует самая популярная форма номеров прежних лет, то, что называют «честным любовным дуэтом» в стиле балетной неоклассики. Никакой идиллии в отношениях, драматичная подоплека почти всегда, и это тоже многое говорит о мировосприятии поколения. Если мир классической хореографии воспринимается сегодня им как сфера абстрактной гармонии и умозрительного оптимизма, то современный танец по контрасту почти всегда — в мрачных тонах и депрессивных эмоциях. В пресловутом черном кабинете. 

Но самое печальное — собственно хореография. Очень скудная по лексике и по логике развития. Чувствуется, что за плечами пока еще (а у некоторых конкурсантов — уже) нет освоенных танцевальных стилей и систем, не говоря о выработке собственного. Нередко преобладает элементарная пантомима, сдобренная акробатикой, и номера становятся похожи на студенческие этюды, принятые у драматических актеров на курсах «наблюдения» и «пластическая выразительность».

В этом смысле любые попытки преодолеть круг очерченных стереотипов, говорить не общими фразами, а от себя, воспринимаются глотком свежего воздуха. Здесь нет возможности проанализировать все 55 номеров, выставленных на конкурс хореографов. Скажем честно, что на этот раз практически не нашлось работ, попавших в раздел современной хореографии по ошибке — минимум эстрадной попсовости, шоу или банальной непроработанной неоклассики. 

Из конкурсных опусов запомнились больше дуэты: история с кринолином-клеткой «Маргарита» (Лилия Симонова), темпераментный дуэт любви-отталкивания «Amour мешает лед и пламя» (Тимур Загидуллин), женский симметричный танец «½» (Элина Кавалерова), «Дочки-матери» (Анна Лавриненко) и довольно странная, не до конца хореографически оформленная, но волнующая история про лошадь графа Вронского «Фру-фру» (Леонид Кисиль). Намного убедительнее выглядели номера, не участвовавшие в конкурсе, где отлично показались исполнители: несколько миниатюр Алексея Расторгуева, старая работа Алексея Мирошниченко «Я тебя не люблю», «На вершине» Юлии Репициной… Внеконкурсные миниатюры Арины Панфиловой тоже оказались удачнее. Еще раз подчеркнем, что ряд танцовщиков основного классического раздела по-настоящему раскрылся именно в современной хореографии. Что — радует.

Лариса Барыкина, член Жюри прессы