Премьера оперы Жоржа Бизе «Кармен» в редакции Константина Богомолова в Пермском театре оперы и балета стала самым громким событием театральной весны — 2021.

Страсти по пермской «Кармен» не утихают до сих пор. Одни не скрывают оскорбления за себя и за бессмертную музыку Бизе, другие восторгаются смелостью, дерзостью и остроумием режиссера. Как провокатору Богомолову удалось «достать» из наших певцов то, о чем они сами не подозревали? Появился бы такой спектакль, если бы худруком театра по-прежнему был дирижер Теодор Курентзис? Всегда ли оправдано приглашение на новые постановки иностранных исполнителей?

Об этом и многом другом «АиФ-Прикамье» рассказала руководитель оперной труппы Пермского театра оперы и балета Медея Ясониди.

---

Хабанера как молитва

Фото: Андрей и Никита Чунтомовы

Медея, с каким настроением прошли премьерные показы лично для вас?

Когда человек занят в каком-то проекте, он априори влюбляется в него. Как можно не любить свою работу?! К тому же в этот раз я не только наблюдала за ребятами, слушала их. По воле режиссера исполняла в спектакле не столь большую, но колоритную роль шансонетки.

Вашей Муни — жены еврейского мафиози Шмулевича, как и некоторых других персонажей, нет в классической опере «Кармен». И вообще сюжет ее сильно изменен. Вас это удивило?

Когда на одном из заседаний художественной коллегии по «Кармен» я впервые увидела на макете декораций надпись «Одесса», меня это заинтриговало. Потому что я сразу подумала о знаменитом Одесском оперном театре, где выступали и Энрико Карузо, и Титта Руффо. Может быть, даже в «Кармен». А удивила меня по-настоящему хабанера Кармен. Самый знаменитый оперный шлягер всех времен и народов Богомолов поставил в форме молитвы! Обычно это виляние бедрами, жгучие взгляды, красный цветок в волосах, а здесь ничего такого. Кто-то из товарок Кармен во время фабричного перерыва курит, кто-то жует банан, а она сидит на коленях и молится. Девушка, резко отличающаяся от всех. За 38 лет работы в театрах такую хабанеру не видела ни разу. Это очень круто!

Что было самым сложным на репетициях?

Надеюсь, речь не о моей песенке? Хотя не скрою: я спорила с постановщиками про название улицы в ней. «Если вы хотите, — говорю, — чтобы была Одесса, улица в песне должна называться Дерибасовской, а не Богатяновской. Потому что Богатяновская — в Ростове». Но им нравилось само звучание «Богатяновская». Кстати, в Одессе я была не раз. В том числе в знаменитой пивной на Дерибасовской. Она называется «Гамбринус». Туда ходили в свое время Бабель, Зощенко, Куприн. У Куприна, кажется, даже есть рассказ с таким названием.

Что касается сложностей моих подопечных, то самое трудное было принять, что и Наташе Лясковой (Кармен), и Борису Рудаку (Хозе) придется петь все четыре спектакля, без замен. Да и Энхбата Тувшинжаргала (Эскамильо) лишь в последнем спектакле сменил приглашенный солист Павел Янковский. Очень волновалась, как ребята справятся. Но они молодцы: выдержали этот марафон.

---

Команда мечты

Фото: Андрей и Никита Чунтомовы

Как проходил кастинг певцов?

Богомолов прослушивал их по записи, Чижевский (Филипп Чижевский — музыкальный руководитель постановки и дирижер. — Ред.) — вживую, когда приехал сюда. По музыкальной части Константин полностью доверяет Филиппу, сам он — по части энергетики, создания образа. Он настоящий холерик, показывает невероятно: жестикуляция, мимика.

Пермских певцов, конечно, предлагала я. На живом прослушивании было человек двадцать из театра, а выбрали семерых. Остальные, скорее, не подошли создателям спектакля по концепту. Те же Наталья Буклага, Надежда Бабинцева, которые пели и поют Кармен в других постановках и других театрах.

Исполнителей, участвовавших в премьере, можно назвать командой вашей мечты?

Пожалуй, да. С Борей мы давно подбирались к роли Хозе. Но одно дело — спеть арию, другое — вытянуть всю роль. Меня приятно поразило, что он рос даже на протяжении спектакля. Как и Наташа. Сама-то я слышала, что ребята устали, но они держались. У них словно открывалось второе дыхание. Потому что Богомолов сумел «достать» из них то, о чем они и не подозревали. Какой комический талант оказался у Энхбата! Он же у нас все время в героических партиях: то Любашу зарезает в «Царской невесте», то в «Евгении Онегине» ходит чопорный. А тут вдруг — такой дар. А какой взрывной может быть Наташа Ляскова!

В спектакле нет ни одного иностранного певца. Наверное, не только из-за пандемии. Импортозамещение в сфере вокальных кадров так же необходимо, как в производстве сыра или хамона?

Обмениваться, обновляться нужно. И на какие-то постановки стоит приглашать иностранцев. Но это не должно быть правилом. Базу надо иметь свою. В этом плане мы не всегда совпадали с Теодором (Теодор Курентзис — бывший худрук и главный дирижер Пермской оперы. — Ред.). Хотя ведущие певцы пермской оперной труппы были собраны при нем, в составах новых постановок чаще преобладали иностранцы. И не всегда они были лучше наших исполнителей.

Если бы Курентзис остался художественным руководителем театра, появилась бы в Перми нынешняя скандальная постановка «Кармен»?

Не знаю. Но была же у нас постановка «Носферату». Мне тот спектакль не понравился, даже в зал не зашла. Также не заходила в зал, когда шел «Дон Жуан» в постановке Марата Гацалова. Не могу согласиться с идеей размещать певцов в оркестровой яме.

---

Где репертуар?

Медея Ясониди в роли Муни Шмулевич. Фото: Андрей и Никита Чунтомов

А с тем, что Богомолов ввел в действие в опере «Кармен» евреев, геев, феминисток и много кого еще, откровенно ерничая над ними, согласны?

Да, он поднимает все темы, которые сегодня актуальны. И при этом намеренно уходит от пафоса. В оперный вокал не вмешивается. А вот речевой пафос убирает, нивелируя оперные страсти простыми диалогами, каламбуром, иронией. Таков богомоловский ракурс. Придет другой режиссер — появится другой ракурс. И кто-то опять скажет: «Никогда бы не подумал!» Например, я никогда бы не подумала, что история Кармен так классно сочетается с поэзией Маяковского. С любовным треугольником Маяковский — Лиля Брик — Осип Брик.

Но бензопила, которой на фоне поэмы «Флейта-позвоночник» ревнивец Хозе распиливает в финале спектакля свою жену Кармен, — все же перебор. Зачем это нужно?

А зачем нужна пьяная история на куплетах тореодора? Зачем нужен окровавленный тампон вместо розы? Это удары под дых, которые имеют право быть. Ведь только они могут побуждать нас к размышлениям. Пила мне не мешала. Она зажужжала позже. Мне важно, что прекрасная музыка Бизе соединилась с такими стихами о любви. Я собаку съела на операх, меня редко чем удивишь. Но тут — комок в горле. Лучшим проектом времен Теодора долго была для меня опера «Королева индейцев». Потом ее эффект перешибла оратория «Жанна на костре». И вот снова потрясение.

Какая опера на пермской сцене пока остается для вас мечтой?

В нашей труппе очень много талантливых ребят. Мечтаю, чтобы каждый из них имел в репертуаре такое название, в котором мог бы раскрыться максимально. Поставьте «Риголетто» на Надежду Павлову, «Ариадну на Наксосе» — на нее же и Ларису Келль, «Норму» — на Зарину Абаеву и Бориса Рудака! Поставьте «Дон Паскуале» на Константина Сучкова и Гарри Агаджаняна. Поставьте «Бал-маскарад» для всех! Тогда и будет нормальный репертуар в театре. Надеюсь, мой голос услышит новый генеральный директор Пермского оперного. Мы ждем его уже полгода.


Текст: Вера Шуваева, «АиФ-Прикамье».