Виктор Авиат заметно волновался, выходя на сцену. За пару дней до концерта он встретился со зрителями и рассказал, что выбирал для исполнения произведения, посвященные весне, возрождению, любви; что все они слегка архаичны для своего времени, потому что перекликаются с музыкой прошлого; что одним из факторов для выбора стала пандемия — дирижер искал произведения для небольшого состава оркестра.

В результате программа (6+) состояла из Увертюры, скерцо и финала Роберта Шумана, Симфонии № 1 — «Классической» — Сергея Прокофьева и Симфонии № 4 Людвига ван Бетховена.

Уже первое небольшое произведение показало внятность и чистоту всех мелодических линий, сочетание слаженности, целостности с внятной артикуляцией всех инструментальных групп; стремление к классической форме высказывания, столь важное для Шумана в его симфонических сочинениях, здесь боролось и дружило с лиричностью, прорывающейся сквозь математически точную структуру сочинения.

Центром конструкции концерта была, конечно, симфония Прокофьева, юбилей которого отмечался за два дня до события. На встрече со зрителями дирижер напомнил, что это сочинение молодого композитора (1918 год) консерваторская профессура восприняла кисло, посчитав неблагозвучной пародией на Моцарта, однако сам Прокофьев так не считал. В пермском концерте оркестру под управлением Авиата удалось показать, условно говоря, и Моцарта, и Прокофьева. Это был прекрасный, цельный, гармоничный сплав двух мелодических концепций, двух времен, двух темпераментов. В тщательно расставленных акцентах проявлялось и большое прошлое музыки, и ее большое будущее. Ухо меломана отчетливо улавливало игривое барочное начало, ростки романтизма, пробивающиеся сквозь барочную витиеватость, и ХХ век, прислушивающийся к первым намекам на «Ромео и Джульетту».

«Классическая» симфония — вещь недлинная, Авиату удалось ее собрать, выстроить и достойно преподнести залу. С большой симфонией Бетховена, прозвучавшей во втором отделении, ему было гораздо труднее. Если попробовать найти в концерте недостатки, то можно было бы сказать, что окончательно оформить это солидное сочинение, не самое мощное у Бетховена, но всё же вполне бетховенское по масштабу, дирижеру не вполне удалось. Симфония прозвучала фрагментарно, не было единого твердого стержня, единого сюжета, скрепляющего всю мелодическую конструкцию. Но это, повторюсь, лишь при желании придраться, а желание такое у публики вряд ли возникло: очень уж хорошо звучали оркестровые группы, флейта Федора Дмитриева была безупречна, а от концертмейстера первых скрипок Елены Райс невозможно было глаз отвести.
Во время поклонов Авиат горячо благодарил скрипачку, и было за что. Такую первую скрипку мечтал бы заполучить любой оркестр: к изысканной точности музыкальных фраз, выразительности и эмоциональности здесь прилагается еще и внешность кинозвезды.

Виктор Авиат держался за пультом сдержанно, старался не выделяться на фоне оркестра. Подчеркнуто скромным был даже его партикулярный костюм с френчем цвета асфальта: не напыщенный фрак, но и не авангардно-вызывающие, условно говоря, «цветные шнурки». Во всех своих интервью Авиат говорит, что старается вернуть дирижеру служебную роль — роль проводника, коннектора между оркестром и публикой; лишить статус дирижера излишней «звездности». Тем не менее, его сценическое существование отличалось и особой манерой, и особой хореографией. Дирижер был сосредоточен на оркестре, как будто старался помочь музыкантам физически. Он то и дело наклонялся вперед, словно стараясь дотянуться до исполнителей. Всё это в сочетании с молодостью и интеллигентностью французского маэстро было очень обаятельно, и публика прониклась к Авиату симпатией.

Непривычным для пермяков был свет в зале. Симфонические концерты в светлом зале в Перми не проходили много лет, и сейчас, оказавшись в пространстве, не разделенном световым барьером на зал и сцену, в едином световом контуре с оркестром, слушатели слегка занервничали, однако быстро привыкли. На освещении зала настоял дирижер: по его мнению, необходимо создавать общее пространство для восприятия музыки.

Аплодисменты были не только длинными, но и очень теплыми. Видно было, что дирижер искренне тронут благодушным приемом пермяков. Виктор Авиат, несмотря на солидный стаж в музыке, всё еще может считаться начинающим дирижером. У него нет громкого имени, нет своего оркестра. Его работа в Перми, если она состоится, может стать важной ступенькой в его карьере, а у пермских музыкантов и меломанов появится новая роль: роль создателей нового международного имени.

Отправляясь на концерт, публика оценивала его программу как большую и серьезную. Выходя с концерта, зрители признавались, что он получился на удивление легким и позитивным. Все три сочинения несли идею радости, обновления и света.


Текст: Юлия Баталина, «Новый компаньон».