Сезон в Пермском театре оперы и балета завершается премьерой, седьмой по счету. 12 июля зрители увидят притчу «Река Керлью» Бенджамина Бриттена, а затем балет уедет на гастроли в Петербург. Итоги сезона, а также своего первого года работы на посту генерального директора подводит Довлет Анзароков. Он рассказал Евгении Кривицкой, почему предпочитает «теорию малых дел», поддерживает эксперименты и не вводит должность художественного руководителя.

---

Фото: Андрей Чунтомов

---

Лето — период затишья в театральном мире, однако у вас, напротив, впереди довольно горячая пора.

Действительно, с 14 по 26 августа мы выступим одиннадцать раз на сцене Михайловского театра. Везем в Петербург шесть спектаклей: «Жизель», «Корсар», «Лебединое озеро» и, главное, программу одноактных балетов, два из которых — «Озорные песни» и «Концерт № 5» — поставил Антон Пимонов. Это, если я не ошибаюсь, самые продолжительные столичные гастроли Пермского балета за всю его историю. Труппа регулярно принимает участие в ведущих российских фестивалях, но это, как правило, выступления с одним-двумя спектаклями, сейчас же мы сможем показать более широкий спектр репертуара.

Наша труппа всегда была авторским театром хореографа — и в эпоху Николая Боярчикова, и в годы, когда ею руководил блистательный Алексей Мирошниченко, и сегодня. Становление Антона Пимонова как танцовщика и хореографа проходило в Мариинском театре, и вот теперь на новом витке своей карьеры он возвращается в Петербург — уже в статусе руководителя Пермского балета, так что в этих гастролях многое символично. «Озорные песни» (кому еще из хореографов придет в голову поставить балет на музыку вокального цикла Франсиса Пуленка?) и прокофьевский «Концерт №5» показывают Пимонова одним из самых талантливых отечественных хореографов наших дней. Я счастлив, что Пермский балет развивается вместе с ним, а вместе с труппой движется вперед и сам Антон — что, кстати, доказывает его последняя премьера, показанная на прошлой неделе в Большом театре [спектакль «Сделано в Большом» на музыку Анатолия Королёва. — Е.К.].

Есть ли планы «покорить» и Москву?

В уходящем сезоне Пермский балет выступал и в Москве, и в Петербурге: в сентябре — на фестивале Context Дианы Вишнёвой, в январе — на открытии конкурсной программы «Золотой Маски». В обеих столицах гастролировал и наш хор Parma Voices, а оперная труппа показывала в МАМТ «Любовь к трем апельсинам» Филиппа Григорьяна и «Кармен» Константина Богомолова. Я бы сказал, что мы гастролируем даже больше, чем, возможно, это кажется необходимым в Перми, — ведь мы работаем в первую очередь для пермского зрителя. Здесь и в самом деле есть некоторое противоречие — между интересом к театру на федеральном уровне и необходимостью показывать определенное количество спектаклей дома, что называется, «на стационаре». Гастроли балета в Михайловском театре, например, не входят в госзадание — мы проводим их при поддержке «Больших гастролей», но в основном за счет собственной активности, на внебюджетные средства.

Директор — это ремонты, закупки, продажи. Какая главная ваша «забота»?

Попытаться преодолеть разрыв между творческими планами театра, который в последние несколько лет работает на очень высоких мощностях, и ограничениями, которые не позволяют реализовать все наши идеи.

Я заглядываю в афишу — спектакли идут не каждый день. Такова местная традиция?

Это моя главная головная боль. За два прошедших сезона репертуар театра обновился радикально. Но с точки зрения технических возможностей здания, состояния инженерного оборудования Пермская опера — театр XIX века. Параметры исторической сцены театра — все построено на ручном труде рабочих, декорации перемещаются на лебедках, нет карманов, где можно заранее собирать спектакли, — не позволяют показывать наши постановки в более активном режиме. В этом смысле, когда я приезжаю хоть в Екатеринбург, хоть в Москву, испытываю чувство жгучей зависти — мы постоянно вынуждены терять время, делая паузы в афише из-за монтировки декораций. Но мы пытаемся выжать и из этой ситуации максимум: набираем третью бригаду монтировщиков, чтобы работа шла без остановки, в три смены и 24 часа в сутки. Но этим наш потенциал будет исчерпан.

У вас нет малой сцены?

К сожалению, нет, но есть постоянные партнеры — Пермская филармония и Частная филармония «Триумф». На их площадках мы показываем камерные постановки и детские спектакли, отдельные оркестровые и камерные концерты.

Есть ли перспективы появления нового здания театра, о котором все время говорилось?

Я работаю в театре год, а мои коллеги, работающие по 20 лет и больше, говорят, что разговоры о новом помещении для театра идут все эти годы. Пермские власти искренне пытаются решить эту задачу, но понятно, что речь идет об отнюдь не ближней перспективе. Я стараюсь работать здесь и сейчас, по теории «малых дел», с тем, что имею. Нам нужно обновлять устаревшее оборудование, улучшать условия для наших сотрудников, для цехов, которые сидят в комнатах без окон, как в «пещере горного короля». Год назад я в изумлении узнал о том, что в театре не было нормального режиссерского пульта — мы сейчас приобретаем современную модель, а старую, как шутят коллеги, нужно выставить в театральный музей как антикварный раритет. Я так для себя сформулировал приоритеты: нужно шаг за шагом что-то улучшать, модернизировать, чтобы наращивать потенциал театра и обеспечивать бесперебойную работу.

Вы директор или директор-художественный руководитель?

В уставе театра нет должности художественного руководителя.

Входит ли в ваши полномочия функция направления художественного развития театра?

Такие полномочия у меня есть, но вот как я это вижу. Не секрет, что я выходец из коммерции…

С другой стороны, вы выпускник Санкт-Петербургской консерватории, как композитор учились у такого мэтра, как Сергей Слонимский.

Это правда. Но кроме меня в театре работает более 600 человек. Продолжу свою мысль: мы пытаемся выстроить современную модель управления, где за каждый участок — будь то экономическая составляющая, вопросы программного планирования, музыкальной части — отвечают профессионалы своего дела. Каждое из направлений работы театра должны возглавлять люди, которые разбираются в тех или иных вопросах, областях лучше, чем я.

То есть вы делегируете часть своих полномочий?

Именно. В 2019 году мой предшественник Андрей Борисов превратил Пермскую оперу в директорский театр — именно директор принимает финальные решения и по административным, и по творческим вопросам. Но для меня принципиально важно, чтобы этому предшествовали живые бурные обсуждения в моем кабинете. Единодушие в каких-то ключевых вопросах — ситуация в театре редкая, практически уникальная, и это нормально. Творческие люди — сложные натуры, на один и тот же вопрос они почти всегда смотрят по-разному. В этом смысле моя роль — быть арбитром. Соединение консерваторского образования, менеджерского и бизнес-опыта в этом очень помогают — я уверенно чувствую себя именно на территории музыкального театра. Взвесив аргументы сторон, мне кажется, у меня хватает компетенций принять объективное решение. Так я вижу модель управления театром — плюс, конечно, я работаю над реализацией собственных идей, связанных с менеджментом, с кадрами, с решением финансовых вопросов. Ну а мои коллеги — и те, что работали в театре до меня, и те, чей приход инициировал я, — отлично себя проявили: мне приятно осознавать, что я не ошибся ни в тех, ни в других.

Представьте свою команду.

Театровед и куратор Дмитрий Ренанский пришел в Пермскую оперу еще при Андрее Борисове — вместе они разрабатывали концепцию «перезагрузки» театра с 2019 года. В этом сезоне из советника генерального директора Ренанский стал программным директором. В феврале к нам присоединился новый главный дирижер Мигран Агаджанян. Как мы взаимодействуем? Сфера ответственности Дмитрия — новые постановки, все, что касается театральной стороны дела. Я в этом сезоне предлагал кандидатуры дирижеров-постановщиков — и мы в живом диалоге это обсуждали: важно приглашать не просто сильных творческих единиц, но чтобы они могли образовывать тандемы и работать в команде. К примеру, после успеха «Искателей жемчуга», дебютного спектакля Владиславса Наставшевса в Большом, Ренанский пригласил его поработать в Перми, а я предложил стать его соавтором Михаилу Татарникову. В итоге их дуэт сработал в премьере «Евгения Онегина» потрясающе — мы попали «в десятку».

А что скажете про премьеру притчи Бриттена «Река Керлью» — чья идея?

Это идея Федора Федотова, нашего молодого штатного режиссера.

Впервые слышу его имя от вас.

Значит, я считаю свою задачу выполненной. В какой-то момент я понял, что вижу свою миссию в том, чтобы давать возможность активно развиваться молодым талантам. Пермская опера выделяется среди ведущих музыкальных театров еще и тем, что у нас работает едва ли не самая молодая команда: Миграну Агаджаняну — 30, Антону Пимонову — 41 год, Дмитрию Ренанскому — 35 лет. В театре много молодых людей на ответственных должностях, и пока все идет удачно. Плавная смена поколений — это ведь одна из самых серьезных проблем, стоящих перед российской культурной сценой. Я сталкивался с этой проблемой лично, поэтому хочу перевернуть эту константу хотя бы во вверенном мне театре.

В этом смысле пример Федора Федотова очень показателен. Он недавний выпускник режиссерского факультета Санкт-Петербургской консерватории, в Перми работает два года, его пригласил в труппу еще Андрей Борисов. Вплоть до прошлого года он был занят у нас не слишком активно, но сейчас за короткий срок очень профессионально вырос: после того, как Федя ярко показал себя в работе ассистента приглашенных режиссеров, мы посчитали, что пришло время ему дать поставить и собственный спектакль. Среди названий, которые он представил, наиболее интересным нам показалась «Река Керлью» — все-таки оперы Бенджамина Бриттена по-прежнему ставятся в России до обидного редко. Музыкальным руководителем станет наш главный хормейстер Евгений Воробьев — тоже впервые, в таком статусе он еще не выступал. Мне показалось очень важным, чтобы у публики была возможность оценить его не только как руководителя хора Parma Voices, но чтобы этот серьезнейший музыкант проявил себя как дирижер-постановщик полноценной оперной премьеры.

Если вы как директор придете на генеральную репетицию премьеры и увидите, что спектакль сырой или там нечто такое, что приведет к провалу, скандалу, вы будете вмешиваться?

Пока таких ситуаций не возникало — возможно, потому, что на протяжении всего постановочного процесса мы очень плотно взаимодействуем с каждым из режиссеров, которых приглашаем к сотрудничеству. Мне очень приятно слышать, когда и Василий Бархатов, и Владиславс Наставшевс, и Константин Богомолов говорят об особой творческой «экосистеме», сформировавшейся сегодня в Перми. В работе бывают, конечно, спорные моменты — но они касаются чаще всего производственных, а не творческих моментов. Пермская опера очень осознанно и скрупулезно подходит к выбору и режиссеров, и дирижеров, и названий, которые они будут у нас ставить. Наша задача — создать комфортные условия для творчества и предоставить им максимальную свободу, и в этом я вижу залог успеха.

---

Фото: Андрей Чунтомов

---

Проанонсируйте, пожалуйста, какие эксперименты вы готовите в следующем сезоне?

Трудно сказать, какую из наших ближайших постановок я жду больше. В октябре нас ждет премьера, сделанная худруками трех отечественных балетных компаний — Максимом Севагиным из МАМТ, Вячеславом Самодуровым из Урал Балета и нашим Антоном Пимоновым. Это будет очень особенный спектакль: два из трех балетов — мировые премьеры, партитуры, специально созданные для Пермского Владимиром Ранневым и Антоном Светличным. В ноябре режиссер-резидент петербургского БДТ Евгения Сафонова и маэстро Федор Леднёв покажут свою трактовку оперы «Замок герцога Синяя Борода» Белы Бартока. Мы долго думали, с какой оперой объединить это хрестоматийное название оперной сцены ХХ века, и в итоге решили продолжить линию сочинений, которые пишутся специально по заказу театра. Это будет еще одно громкое имя в нашей коллекции — как только все юридические формальности будут соблюдены и мы подпишем договор, имя композитора читатели «Музыкальной жизни» узнают первыми. Во второй половине года нас ждет новый спектакль Романа Феодори и Миграна Агаджаняна, а под занавес сезона — «Летучий голландец» Вагнера, который отдан дуэту Константин Богомолов — Филипп Чижевский.

Будет та же стилистика, что и в «Кармен»?

Спектакль только-только начинает рождаться, пока о какой-то конкретике решения говорить рано. Но, как я уже сказал, факт приглашения того или иного режиссера означает то, что нам интересен его художественный метод. При этом вряд ли кто-то, кто видел хотя бы несколько спектаклей Богомолова, может обвинить этого режиссера в самоповторе — в «Кармен» он, на мой взгляд, открылся с совершенно неожиданной стороны.

Наблюдая за творчеством этого режиссера в музыкальном театре, вижу как раз повторяемость композиционных приемов и режиссерских методов. У него нет пока дифференциации подхода в зависимости от исходного материала.

Но «Летучий голландец» не «Кармен» — это совершенно другой тип музыкальной драматургии. Богомолов предлагал театру несколько названий на выбор, но мы с нашим программным директором остановились на Вагнере именно потому, что это очень неожиданное сочетание имени композитора и имени режиссера. Я, кстати, принадлежу к числу горячих поклонников «Кармен» — какие бы споры ни разворачивались вокруг этого спектакля…

Если бы было написано на афише «по мотивам оперы Бизе», то и споров не было бы. Так честнее по отношению к зрителю. Может быть, и вам так поступить с Вагнером?

Посмотрим, как пойдет. «Летучий голландец», первая в новейшей истории Пермской оперы постановка Вагнера, — наше приношение 300-летнему юбилею города, вместе с балетным спектаклем-блокбастером, который в июле выпустит Антон Пимонов. Будущим летом театр будет вообще активно работать, участвуя в праздничной программе: планируются концерты на открытых площадках, серия специальных событий — сезон предстоит интересный.

Вы говорили с большим воодушевлением — я вижу, что душа прикипела к этому театру?

Это потрясающий театр — по атмосфере, по кадровому составу, по вовлеченности в общее дело. Я работал до этого в пяти театрах, мне есть, с чем сравнить. Складывается ощущение, что и для Перми, и для самих артистов, сотрудников театр — это градообразующий институт. Что, конечно, накладывает на всех нас особую ответственность.

Вам достался бренд, большая удача, что вы не с нуля должны создавать имидж театра. У вас есть представление, как добиться его индивидуальности?

У нашего театра уже есть свое лицо — чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть несколько наших спектаклей. Это театр молодых художников, театр-лаборатория. Моя главная задача заключается в том, чтобы Пермская опера сотрудничала с как можно большим количеством разных художников: нет ничего более скучного, чем театр, который крутится вокруг одного художественного бэкграунда.


Текст: Евгения Кривицкая, Музыкальная жизнь